| 120 лет со дня рождения Бориса Николаевича Абрамова |
|
Б.Н.Абрамов - харбинский сотрудник Н.К. и Е.И.Рерих, автор серии книг "Грани Агни Йоги", ряда рассказов, поэт и художник. Ежегодно в г.Венев проходят Абрамовские чтения «Понятие смерти разрушает жизнь. Смерть существует только в сознании человека и совершенно не имеет места в вечной Жизни Космоса. Жизнь - движение, переход энергии из одного состояния в другое, вечный ритм вдыхания и выдыхания, сна и бодрствования, зимы и лета, круговращение циклов, обмен веществ, - где тут смерть? Если капля воды неуничтожаема и не может исчезнуть, во что бы она ни превращалась, то неужели же такой сложный и мощный клубок энергий, каким является человек, может с распадом его оболочки перейти в ничто?! И разве хоть один человек на земле может примириться с тем, он умрёт? Большинство людей в каких-то своих глубинах знают, что они бессмертны, и это помогает им жить, бороться, творить и совершенствоваться, несмотря на всю очевидную нелепость каких-либо усилий к продвижению ввиду неминуемого уничтожения. И всё же из-за того, что осознание бессмертия не выявлено чётко, жизнь искажается и обезображивается». Б.Н.Абрамов. Бессмертие. 25 апреля 1951 г. Л.И. Зубчинская-Уранова «Он ставил вехи на пути к вершинам духа».Воспоминания о Б.Н. Абрамове. Из выступления на встрече в рериховском кружке г. Усть-Каменогорска В дни моей юности существовала международная организация – Христианский союз молодых людей (сокр. ХСМЛ). Она представляла собою сеть учебных заведений в разных странах. Это были средние школы, высшие и колледжи. В то время я жила в Китае, в г. Харбине. Я закончила гимназию, принадлежащую этой организации, и поступила в колледж. Здесь я и познакомилась с Борисом Николаевичем Абрамовым; он работал в администрации этого колледжа. Помню, у него был небольшой кабинет в здании, расположенном на Садовой улице, всегда заваленный книгами, различными учебными пособиями, и там всегда толпилась молодежь, студенты колледжа. В то время я была моложе своих сверстников-соучеников, была очень застенчива и держалась в тени. На последнем курсе тот, кто был отличником и «шел на медаль», должен был писать работу, нечто вроде диссертации. Списки с темами работ заранее вывешивались на стенде. Темой моей работы было «Четвертое измерение». Это стало причиной того, что Борис Николаевич заинтересовался студенткой, избравшей такую тему, и вызвал меня на собеседование. Так состоялось наше личное знакомство. Мы начали разговор с темы. Как раз в то время у меня появились сомнения в том, что я справлюсь с нею, так как мои руководитель – женщина-математик, обещавшая мне помочь, внезапно умерла. Борис Николаевич ободрил меня, посоветовал не менять тему и обещал мне помочь. Так мы стали встречаться и беседовать. Он рассказал мне о бесконечности пространства, об его наполненности, о силе мысли, об огне, о бесконечности Вселенной и о том, что после смерти наша жизнь продолжается в иных мирах, иных измерениях. Постепенно для меня начал открываться новый мир; многие вещи, о которых я смутно догадывалась, получили подтверждение, и жизнь моя наполнилась новым смыслом и большой радостью от того, что в нее вошел такой удивительный человек, который для большинства студентов оставался обычным администратором. Шло время, я написала свою работу, окончила колледж, поступила на работу, а встречи наши продолжались. В обеденный перерыв я приходила к нему в кабинет, и мы беседовали уже на разные духовные темы. Однажды я сказала, что с детства считаю своим духовным покровителем Преподобного Сергия Радонежского, после чего Борис Николаевич дал мне книгу «Знамя Преподобного Сергия»1, которую вы все теперь знаете. Однажды летом Б.Н. [Абрамов] сказал мне, что уезжает на месяц с женой на станцию, где у него была небольшая пасека, и что на это время он познакомит меня со своим молодым другом, художником, который поможет мне в моих занятиях живописью, так как в то время я много рисовала, а также даст мне книги учения Живой Этики. 24 июля 1944 года в кабинете Бориса Николаевича я познакомилась с Б.А. Зубчинским2. Они были знакомы уже давно по Ордену розенкрейцеров, который существовал в то время в Харбине. Это был оккультно-духовный центр, в нем занималась и жена Б.Н. [Абрамова] Нина Ивановна. Члены этого Ордена широко занимались целительством по особой системе. В 1934 году в Харбин приехал Н.К. Рерих с сыном Юрием Николаевичем. Он привез с собой Учение Живой Этики и Указание Братства о прекращении деятельности Ордена [в Харбине] и Указание, чтобы вся духовная работа отныне продолжалась в русле Живой Этики. Николай Константинович поселился в доме на Садовой улице, через дорогу от дома, где жил Борис Николаевич. Произошла их встреча, и Борис Николаевич и Нина Ивановна стали учениками Николая Константиновича, получив его благословение и кольца – знак ученичества и особого доверия. Такое же кольцо получил и Альфред Петрович Хейдок3, который в то время тоже жил в Харбине. Н.А. Зубчинский в то время был студентом юридического факультета, ему было 20 лет, и он был учеником Бориса Николаевича; мне было в то время всего 9 лет. Вернувшись осенью 1944 года с пасеки, Борис Николаевич дал согласие на наш брак с Николаем Александровичем Зубчинским, и теперь мы уже вместе продолжали встречаться с Б.Н., но иногда встречались и по отдельности, вплоть до того момента, когда 2 сентября 1945 года Н.А. [Зубчинский] был арестован и увезен в Россию. После его отъезда осталось несколько его учеников. Это Н.Д. Спирина, Д.С. Шипов, А.Н. Качаунова, Л. Страва. Через некоторое время Борис Николаевич объединил меня, еще одну свою ученицу Ольгу Бузанову и Н.Д. Спирину в одну группу и занимался с нами долгие годы, вплоть до нашего отъезда в Россию4. С остальными он также иногда встречался. Кроме того, он посещал несколько «содружеств», которые организовал Николай Константинович за время своего пребывания в Харбине. Это были люди старшего возраста, туда вошли и некоторые розенкрейцеры, которые приняли учение Живой Этики, и люди, подошедшие впервые к учению за время пребывания Н.К. [Рериха] в Харбине. Что за человек был Борис Николаевич? Он родился в России, в Нижнем Новгороде, 2 августа 1897 года. Был он выше среднего роста, худощав, всегда подтянут. В молодости он был морским офицером, эта выправка всегда чувствовалась. Человек очень скромный, с несколько глуховатым голосом и удивительными серыми глазами, взгляд которых пронизывал вас насквозь, но когда он улыбался, то глаза становились настолько лучистыми, как будто бы вдруг выглянуло солнце. Прошла целая жизнь, но я как сегодня помню его глаза. Это был человек гигантской воли и выдержки. На протяжении всей своей жизни материально он жил очень трудно. Человек исключительно одаренный, он многое умел: хорошо знал химию, рисовал, писал стихи, был очень музыкален, отлично знал английский язык. Но было такое время, что очень трудно было устроиться на работу и применить свои способности. Одно время он работал налоговым инспектором, преподавателем. После того как закрылся колледж ХСМЛ, ему приходилось трудно. Одно время он работал в химической лаборатории Университета5 и потом в химической лаборатории фирмы «Чурин». Кроме того, у него была больная жена, и ему приходилось после работы самому топить печку и готовить еду. Все трудности жизни он переносил стоически, с большим достоинством. К нему очень подходят слова из «Граней Агни Йоги»: «Смирение перед неизбежностью страдания на пути восхождения духа является ничем иным, как пониманием, что другого пути нет, ибо Сам сказал: "В мире будете иметь скорбь" <...> Телесные силы могут быть исчерпаны, но неисчерпаемы силы духа...»6 И еще там же: «Дать восходящему духу все блага земные и все благополучие – значит пресечь его восхождение. Потому не щадит жизнь избранников своих. Потому каждый Носитель Света или Дух, пламенно устремленный к Свету, проходит через страдания. Не завидуйте благополучникам, ибо печальна их участь»7. Все эти строки как нельзя лучше подходят к самому Борису Николаевичу и к тем трудностям, через которые он прошел. Главным для него была другая сторона жизни — это его духовный мир. Такое духовное устремление и преданность Учению и Учителю можно встретить очень редко. Он был суров и очень требователен как к себе, так и к своим ученикам и очень редко хвалил нас. Николая Константиновича он ласково называл «деда», а Юрия Николаевича – «Юша». После их отъезда из Харбина Борис Николаевич сначала переписывался с Николаем Константиновичем, а потом с Еленой Ивановной. В годы военных событий письма были редкими, шли долго, иногда окружным путем через Америку и Бразилию, где жили друзья. Большое видится на расстоянии, и только по прошествии многих лет встают в памяти многие детали и мелочи, из которых складывается, как мозаика, облик великого человека. Много лет спустя, когда я встретилась со своим мужем уже в Сибири, вспоминая Бориса Николаевича, он как-то сказал: «Всю жизнь мы должны быть благодарны Борису Николаевичу за все то, что он дал нам». Я полностью разделяю эти слова, сказанные Н.А. [Зубчинским]. Жил Борис Николаевич в Харбине в доме тестя, сначала в полуподвальном помещении, а потом на первом этаже, в небольшой трехкомнатной квартире, где у него уже была своя комната. Жили они с женой исключительно скромно. В его комнате – простая железная кровать, письменный стол и шкаф. Около кровати стоял стул, на нем бумага и карандаш: там им велись записи, которые он читал нам при встречах. Та часть записей, которую он вел при возвращении в Россию, в 1959 году, в дальнейшем была издана как «Грани Агни Йоги»8. Этот огромный труд по изданию совершил ученик Бориса Николаевича Борис Андреевич Данилов. Кроме Бориса Николаевича, в Харбине у Николая Константиновича осталась еще одна ученица – Екатерина Петровна Инге9, и сначала Данилов был учеником этой замечательной женщины. Она была замужем за немцем, и в пятидесятых годах они уехали в Германию, тогда она и передала своего ученика Данилова Борису Николаевичу. После смерти Бориса Николаевича его жена Нина Ивановна передала архив Бориса Николаевича Данилову, который жил в то время уже в Новосибирске. В «Грани Агни Йоги» не вошли записи харбинскою периода, судьба их мне не известна. Первое письмо Елены Ивановны к Борису Николаевичу начиналось словами: «Владыка сказал мне, чтобы я написала вам...» Свои записи Борис Николаевич посылал Елене Ивановне, и она в одном из писем подтвердила, что принимаемые им записи исходят из Высокого Источника. «Трижды подтверждаю подлинность записей», – писала она. Борис Николаевич читал нам письма Елены Ивановны, и я видела их. Хочу немного рассказать о том, как Борис Николаевич занимался с нами. Много об этом не расскажешь, так как в каждой группе и в каждом отдельном случае занятия ведутся по-особому, применительно к составу группы; учитывается уровень сознания каждого ученика. Работа в узком кругу тесно спаянных и гармонично подобранных сотрудников отличается от работы в многочисленном кружке, подобном нашему, но все же кое-какие направления могут быть использованы и нами. Самым главным уроком для нас был личный пример дисциплины духа и огромной воли Б.Н., безграничной преданности и готовности служить Учению и Учителю до конца. Как я уже сказала, группа наша была из трех человек, а потом из четырех человек. Встречались мы один раз в неделю. Он требовал, чтобы мы внутренне готовились к встречам уже заранее, и приходя к нему, оставляли за порогом все свои земные проблемы и эмоции; требовалась внутренняя сосредоточенность. Посидев минуту в молчании, обратившись мысленно к Учителю, приведя свою ауру в спокойное, уравновешенное состояние, приступали к занятию. Обычно оно начиналось с того, что Борис Николаевич зачитывал нам то, что было записано им за прошедшую неделю, иногда это была статья или размышление на темы Учения, или какие-то указания. Борис Николаевич требовал от нас, чтобы мы приходили не с пустыми руками, каждый приносил или какие-то размышления, или особо тронувшие параграфы из Учения. Самое большое внимание уделялось самосовершенствованию, т.е. работе над своими недостатками, трансмутации их в положительные качества. На каждую неделю давалось задание развивать в себе какое-то качество или бороться с каким-то отрицательным свойством. Нами делались выписки из Учения на заданные темы. Всю неделю наши мысли постоянно должны были быть направлены на задание, независимо от того, где мы находились и чем занимались, таким образом вырабатывался контроль над мыслями и дисциплина мышления. Постоянно шла как бы двойная жизнь, жизнь обычного человека и духовная жизнь ученика. На следующей встрече каждый держал ответ, как он справился или не справился с поставленной задачей, какие были препятствия, какие успехи или поражения. Ответ должен был быть абсолютно честным, обман исключался. Мы жили тогда в непростой обстановке. Б[орис] Н[иколаевич] учил нас умению хранить тайну. Большое значение уделялось развитию психической энергии и умению ее сохранять, а также развитию силы мысли и контролю над своими мыслями. Главным условием для этого считалось умение сохранять равновесие, что включало в себя развитие спокойствия, сдержанности, бесстрашия, молчаливости. Болтливость не допускалась. Излагать мысли нужно было четко, ясно и кратко, многословие порицалось. В отношениях с окружающими людьми должна быть простота, доброжелательность, никакой напыщенности или показа своего превосходства. Окружающие нас люди должны были считать нас самыми обычными людьми, в то же время в нашей внутренней жизни многое должно быть изменено согласно с Указами Учения. Главная цель состояла в том, чтобы Учение пронизывало всю нашу жизнь, а не оставалось теорией, не примененной в жизни. Суета и рутина жизни не должны поглощать нас и заслонять главное – духовное устремление и поступательное движение к Свету. Поощрялось творчество, занятие всеми видами искусства: музыкой, живописью, литературным творчеством, особенно на темы Учения. Иногда Б[орис] Н[иколаевич] давал нам стихотворение и просил написать на него какую-нибудь музыку. Так, на каждое занятие каждый приносил что-то свое. Борис Николаевич обращал внимание на сны, спрашивал – кто что видел, были ли это интересные сны или огненные знаки. В тот период знаки были у нас у всех. Причем здесь также предполагалась абсолютная честность. Первое время он не поощрял чтение побочных книг, видимо, для того чтобы мы лучше усвоили книги Учения. Но позже он сам стал заниматься с нами по «Тайной Доктрине» и стал одобрять приобретение астрологических знаний. Рекомендовалось вести ежедневные записи, подводя итог прожитому дню, анализируя, что было сделано хорошего, а что упущено. На сон грядущий он советовал отрешиться от всех земных забот и мысленно постараться подняться как можно выше, направляя мысли по линии Иерархии. Что еще сказать об этом человеке, который воплотил учение Агни Йоги в своей жизни каждого дня и который для нас, знавших его, общавшихся с ним, остался живым примером на всю жизнь, примером безграничной преданности Учению и Учителю, примером непрестанной работы над собой, борьбы со своими недостатками, которые, конечно же, были у него – ведь он был человек – и наличие которых никого нисколько не умаляет, если человек постоянно работает над собой, совершенствуется, исправляет свои ошибки, трансмутируя свои несовершенства в сияющие огни духа. На всю жизнь мы сохранили чувство глубокой признательности к тому бесценному опыту, который он дал нам, и, конечно, любовь, которая была взаимной. Незабываемы моменты этих встреч, осененных прекрасными чувствами, когда наши сердца сливались в едином порыве. Эти воспоминания остались на всю жизнь, и они, я уверена, приведут к новой встрече... Подвиг Бориса Николаевича запечатлен в иеровдохновенных записях, оставленных нам в «Гранях Агни Йоги». Они как вехи на пути к вершинам духа. Воспроизводится по изданию: Журнал «Культура и Время», 2008 г., № 2. С. 11-25.
|